Мех - знак богатства

Меховая шуба прошла путь
от функционально необходимого предмета
до атрибута власти или знака богатства.
В ХХ веке мех стал частью модной индустрии,
и цена меховой вещи теперь определяется
по большей части модным брэндом.
Алена Спицына

Мех, власть и деньги

Значение меха не может сводиться к одному использованию его в быту. В самой природе меха различаются по всем статьям: по качеству, по расцветке, по своей способности сохранять тепло, по прочности, по функциональности (полярники ценят собачий мех как самый теплый) и не в последнюю очередь - по затратам сил и труда на добычу этого меха.

В далеком прошлом у каждого племени или рода существовал некий предмет, тотем, от которого род вел свое происхождение. Чаще всего это был зверь или птица, которым люди поклонялись и не убивали их.

Существовала строгая иерархия зверей в природе, дошедшая до нас в сказках, преданиях и баснях. Она имела соответствие и с людской иерархией. Поэтому шкура льва, царя зверей, была отличительным признаком человека, обладающего властью. Если человек убивал на охоте какого-либо сверхзверя, то новому обладателю трофейной шкуры передавалась вместе с ней, во всяком случае в глазах соплеменников и врагов, и сила убитого.

Шкуры служили человеку, как могли - как знак власти, как одежда, как укрытие и как подстилка. Ими подбивали лыжи, украшали костюм, в том числе военный. Они могли быть человеку и домом: ими мог быть накрыт шалаш, пример чему - целиком сделанное из меха эскимосское жилище иглу, дошедшее до нашего времени в первозданном виде.
Определенные меха подчеркивали властные функции носителя вплоть до ХХ века. Высокие барашковые папахи и меховые шапки пирожком, которые носили советские руководители, фактически слились с их статусом в общественном сознании. Впрочем, горностаевая мантия императора, соболья оторочка шапки Мономаха как символы власти ушли в прошлое. Трудно представить себе президента Владимира Путина в особой шубе и шапке. Теперь пушнина - лишь одна из сторон моды. Аристократическое и иерархическое деление перестало существовать.

Человек, осваивая жизненное пространство, являлся губителем живой и неживой природы, и в первую очередь - лесного населения. Мех становился редкостью прежде других даров истребляемой природы, поэтому рос в цене. Мех изначально стал служить эквивалентом, аналогом денег при торговых операциях. В Древней Руси существовал счет денег, ведущийся на куны (на куниц). Ясак, дань с инородцев, русским царем (как и прежде татарскими ханами) брался мехами. Ясак этот они платили, между прочим, вплоть до XIX века.

Из-за этого почти полного тождества с деньгами меховая торговля издревле была в руках людей, которые занимались ювелирной торговлей и крупными финансовыми операциями. В России, например, запасы серебра пополнялись за счет обмена на меха. И длилось это вплоть до послепетровских времен, до тех пор, пока в России не стали добывать собственное серебро в достаточных количествах. Торговля мехами и драгоценными металлами исторически была сосредоточена в одних руках.
Меха и бриллианты и золото с серебром имели одинаковый статус "конвертируемой валюты". Из-за привлекательной близости к деньгам меховую торговлю в Европе часто вели евреи. Иногда вспоминаешь об этом, глядя на лисьи шапки хасидов.

Шуба из натурального меха всегда была признаком какого-никакого, но достатка. Разные сословия, соответственно, носили разные меха, и определялось это прежде всего толщиной кошелька. В не столь еще далеком прошлом дореволюционной России мужики носили обычно овчинные полушубки своей же деревенской выделки. Овчина была недорогой - овец было очень много. Другие меха крестьянам были недоступны. Овчину лучшей выделки носили уже люди побогаче. Интересно, что кошачьим мехом тогда не брезговали так, как сейчас. Кошатники, ловившие котов, делали это из корысти, ради добычи дешевого и очень нестойкого меха — котиные шубы носила женская половина беднейшего мещанского сословия. Мещане носили и другие недорогие меха: хорьковые, заячьи, котиковые, каракулевые шкурки. Мех каракуля и котика считался более ценным, и пальто, целиком крытое такими мехами, в этой среде мало кому было по средствам.

Мещане пальто обычно не подбивали мехом все целиком, носили только воротник и шапку, отделанные мехом. Недорогим мехом считалась и белка, ценными мехами традиционно считались куница, соболь, шиншилла, горностай.
Купцы носили лисьи шубы, а в Сибири - и медвежьи, и волчьи полушубки, крестьянина в такой шубе не представишь. Хотя их, конечно, могли носить сами промысловики. Волков же отстреливали не ради их шкур - они наносили огромный вред крестьянам Северной России, похищая разный скот. Сейчас, в связи с определенной модой на волчий мех и во времена звероферм, даже было бы интересно знать, не собираются ли наладить промышленное производство волков.

В военном обмундировании меха также использовались, военные могли носить меховые шинели, обычно мехом внутрь, шапки, носить на шинели меховой воротник. Шапки из меха могли носить и солдаты и офицеры. В Российской армии казаки, например, носили шапки из длинноворсной овчины, а дворцовые гренадеры по форме имели медвежьи шапки. Птичьи шкурки стоили недорого и имели определенный спрос. Они входили в разряд товаров, отправляемых за границу. Из них делали не только украшения платьев и шляпок, например плюмажи, но даже целые муфты или накидки.
Мех и дом

В старину боярские терема могли быть украшены мехами, но использовали шкуры и овчины чаще всего как ковры, устилая ими пол, реже - в качестве мехового полога. Широко использовался также мех в путешествиях, вообще в пути и в дороге, для того чтобы укрываться меховой полостью. В России многие спали, и по сей день спят, укрывшись меховым одеялом или просто овчинным тулупом. Традиция же использовать мех не для тепла, но для украшения интерьера пришла в Россию из Европы в XVIII веке вместе с другими петровскими нововведениями. Как некогда в замках феодалов, в европейских домах была традиция сохранять охотничьи трофеи. Они должны были демонстрировать силу человека власть предержащего.

В XIX веке из богатых барских домов украшавшее их в качестве такого охотничьего трофея чучело медведя переселилось в богатые рестораны и магазины. Шкуры медведя раскладывали в это время и на полу перед камином или перед кроватью в спальне вместо коврика. Традиция сохранять охотничьи трофеи сказалась и в украшении кабинетов и залов изделиями из рога и кости.
Новый век

ХХ век совершил революцию, сделал рывок в налаживании мехового производства. Пушной зверь к началу ХХ века в лесах становился редок, и в меховой торговле назревал кризис. Он был удачно разрешен, когда в Северной Америке началось промышленное разведение пушного зверя. С появлением этой отрасли промышленности мех стал едва ли не общедоступен. Прежде цена соболя определялась не только красотой и прочностью его шкуры, но и трудностями охоты за ним. Заячий мех непрочен и недолговечен, но и зайца еще надо было изловить. Поэтому отношение к меху было более бережным. Меховые изделия перешивались, перелицовывались, но донашивались дотла. В Петербурге на Александровском рынке, ныне не существующем, продавался ношеный меховой товар любой цены и качества.

ХХ век, в сущности, профанировал ценность меха или как минимум отнял у него часть этой ценности. Условия жизни в европейских городах стали значительно более комфортными, и одна из существенных функций меха - согревающая - перестала быть столь необходимой. Появилась возможность диктовать моду на использование определенных мехов, потому что можно было регулировать его "производство". Так же, как до этого поступали только ткацкие фабрики, фирмы-производители мехов взяли в свои руки определение моды на мех. Многие страны, прежде бывшие традиционными продавцами промысловой пушнины, к середине ХХ века были поставлены в такое новое для них положение, когда они не всегда могли справиться с конкуренцией. В их числе оказалась и Россия. Новые веяния, новые рыночные процессы для России оказались весьма ощутимы. Привыкшая к своему прочному положению на рынке мехов, Россия не была готова к появлению на мировом рынке огромного количества дешевых мехов промышленного производства. Первые зверофермы в России стали появляться до войны.

Но сама идея этих ферм и помощь специалистов при их образовании были американскими и канадскими. Пережив кризис середины века и, позднее, кризис 1990-х годов, сейчас российские фермы как будто бы настроены возрождаться.
В ХХ веке дорогие меха остались дорогими, но теперь на цену изделия влияют прежде всего брэнд или марка фирмы-изготовителя и модное направление. Второе не менее важно, чем первое. Шуба от Фенди из коллекции последнего сезона, даже если она сшита из кроличьего меха, не сравнится в цене с немодным и неизвестно кем сшитым жакетом из куницы. Очень богатый человек в наше время может носить дешевый мех, цена и престиж мехового изделия уже не столько зависят от качества меха, сколько от привлекательности модного брэнда.
Ничейный мех

Искусственный мех появился в ХХ веке благодаря развитию новых технологий. Его могли изготавливать и раньше, используя технику ковроткачества. Но производство искусственного меха в промышленных количествах стало возможным, когда были изобретены эластичные волосовидные нитки, капрон и нейлон. В сущности, искусственный мех - это то же щеточное производство, просто длинноворсное. Используется искусственный мех так же, как и натуральный. И так же, как и натуральный, стал в настоящее время частью моды, частью индустрии.

Искусственный мех составил конкуренцию натуральному необычным видом и текстурами. Но он полностью нивелировал особенности применения меха в "национальной" моде: когда-то леопардовый мех в Англии напоминал о британских колониях, а в России соболь, как и горностай, вызывал в памяти сибирские владения державы.

Добровольные меры охраны природы переросли в 1960-е годы в широкое движение "зеленых". Они выражали публично свой протест против уничтожения животных ради их шкур. Они также были против искусственного разведения зверей и проповедовали и вегетарианство ("я никого не ем"). В этом движении многие справедливо видели борьбу конкурирующих фирм, производящих ткани и искусственный мех, с торговцами и производителями натуральных мехов. На первых этапах (да и по сей день) эта борьба использовалась в своих целях ЦРУ. Борьба "зеленых" создавала отток от других видов социальной борьбы. Поэтому она поощрялась на государственном уровне. За этим видели также конкурентную борьбу самих компаний, специализирующихся на торговле пушниной. Неизвестно, остается ли в этом движении сейчас какой-то момент искренности.

Но Россия движением "зеленых" совершенно не охвачена, на государственном уровне оно никак не поощряется, к тому же в России просто-напросто холодно, и рынок пока открыт для меховых вещей. Поэтому российский рынок остается крайне привлекательным для иностранных компаний. В последнее время активный интерес к российскому рынку выказывают две крупные западные меховые фирмы: Saga Furs и NAFA. Их рекламная стратегия включает, кроме всего прочего, и короткие романы с российскими дизайнерами. В этом сезоне компания NAFA выбрала трех российских дизайнеров, предложив им включить в свои сезонные коллекции модели, выполненные из мехов NAFA. Один из них, петербургский дизайнер Олег Бирюков, так комментирует ситуацию: "Русский рынок кажется NAFA привлекательным прежде всего потому, что, по словам представителя ассоциации, "в этой стране любая женщина с легкостью надевает на себя мех". С легкостью, не задумываясь о том, с кого этот мех снят, что это буржуазная роскошь и так далее. Основная причина, по которой ассоциация выбрала русских дизайнеров, - это то, что мы чувствуем направление моды. У традиционных российских меховых фирм пока нет такого чувства моды. Они вкладывают немалый труд в обработку мехов, но не в дизайн. Лидеры же мировой меховой моды, например итальянская фирма Fendi, дизайн чьих коллекций разрабатывает Карл Лагерфельд, - это настоящая лаборатория новых идей, новых разработок. Мех по-новому окрашивают, стригут, соединяют с тканью. Они задают тон на обработку меха и во многом и на его дизайн тоже".

Есть одна функция натурального меха, в которой никакой искусственный заменить его не сможет. Первым человеком, громогласно провозгласившим эротичность меха, был австрийский писатель Леопольд Захер-Мазох. Под очарованием этой книги находился весь ХХ век. И с ее помощью мех превратился в непременный атрибут секс-культуры. Теперь в умах всех и каждого мех, прежде чем с теплом, связывается с эротикой, с определенной долей извращенности и с некоторой сексуальной просвещенностью. Леопольд Захер-Мазох и его отношение к меху полностью совпали с идейными течениями ХХ века. Мех сексуален, потому что он, с одной стороны, мягок и нежен на ощупь, в него можно "провалиться", а с другой стороны, мех напоминает о дикости и зверстве. Мех отражает садомазохистский комплекс прежде всего сочетанием податливости и мягкости с жестокостью и дикостью. В этом незаменимом древнем и современном качестве мех широко используется во всей секс-индустрии и в современной рекламе.